Очерки Вадима Гриценко

Вадим Николаевич Гриценко

родился в 1958 году. Окончил исторический факультет Омского госуниверситета. Преподавал историю в Кутопьюганском интернате, в Тобольском госпединституте, несколько лет был проректором ЗСГИ в Надыме. С 1976 года – организатор и участник археологических, этнографических и историко-краеведческих экспедиций по Западной Сибири от Горной Шории до Карского моря. Исследовал историю строительства железной дороги Чум – Салехард – Игарка, инициатор и организатор раскопок Надымского городища. Статьи, очерки, рассказы, стихи публиковались в периодической печати области, в региональных и общероссийских журналах и альманахах Автор книг: «Река Таз и окружающая тундра до середины ХХ века», двухтомника «История Ямальского Севера в очерках и документах», «Приключилось на Севере»; соавтор и составитель книг: «Историческое краеведение Надыма» – 2000, 2002, 2003 г.г.; альманаха «Тобольск и вся Сибирь. Лукоморье».

МАЛЕНЬКИЕ ТРАГЕДИИ

БЛЕСТЯЩИЙ УМ

            С детства его кое-кто обидел, но не природа. Малость роста компенсировалась кипучей энергией и весёлостью нрава. Смазливая физиономия усиливала обаяние. Он моментально заводил друзей и обретал покровителей. Правы были те, кто пророчил ему блестящее будущее.

            Он часто и заразительно смеялся, хотя на самом деле ему было скучно. Даже водка не очень помогала. Особенно скучно ему было работать, ведь любая работа была в какой-то степени рутиной.

Заскучав сильно, он рано бросил семью и забродяжил по городам. Стал ночевать, где придётся, где приютят доброжелатели. Но блестящее будущее разыскало его там, где он лёг спать. Проснувшись, он сначала позвал друзей отпраздновать, а потом перетасовал их колоду. Кое-кого добавил, кое-кого убрал. Потом ещё убрал. Потом ещё. Для оптимизации.

            Обретённый соратник – вторая жена – без устали внушала: «Дорогой, тебя все предали». Он знал, что это ложь, но такая ложь была удобной. Ведь, в постоянных попытках взлететь на жердь повыше, она оправдывала его любимый тост «за то, чтобы все враги сдохли». И пил он усердно. Каждый день. Но почему-то враг умер только один, а родных и близких - трое. В том числе и пивший с ним за то, чтобы сдохли враги.

Он любил говорить о порядочности и убеждениях, но для простоты обходился понятиями. Например, повторял, что «козла козлить не западло». Чтобы простоев в «козлении» не было, список «козлов» он составлял лично.

            Он развивался и рос, хотя по-прежнему был абсолютно несовместим с работой в обычном понимании. Чтобы было легче, он всегда легко прощал себе то, за что уничтожал других. И, всё-таки, что-то ещё мешало двигаться к вершине по-настоящему. Вернее говоря, он знал, что именно, а точнее – кто именно, просто тушевался. Но как-то постепенно решил больше не тянуть. 

Банально, даже пошло, но его любимым фильмом был «Крёстный отец», а любимой книжкой - «Государь». Вместе со второй женой они помогли ему кинуть друзей. Друзей, которые ему, конечно, верили. Не покинуть, а именно кинуть. Разумеется, предварительно внеся их в список «козлов», которых… Впрочем, об этом мы уже поминали.

В общем, он достиг желанной жерди… тьфу… простите! Вершины!

А как не достичь, если нет ничего эффективнее вероломства! Правда, сам он и вершину эту вершиной не считал, и слово «вероломство» не произносил даже в мыслях. У него это считалось умом. Конечно, блестящим. Как и его зубы. 

ИСТИННАЯ ПОЭЗИЯ 

Какой-никакой, а выбор у него был. Точнее говоря – набор. Как и другим смертным, судьба предлагала для начала жен и детей. Но, хоть и вёл он себя порою, как обычный человек, простые радости увлечь его не могли. С непреходящим зудом ему хотелось большего.

Он всегда был поэтом и к этой планиде относился ответственно. Он вообще был ответственным именно в самом заоблачном смысле. Семейные ценности, серая бытовщина не могли заслонить от него свет солнца и заглушить песнь дождя. Увидеть прекрасное он успевал раньше, чем то успевало спрятаться. Женясь со скоростью пулеметного затвора, новым феям он покорялся со скоростью пули. И конечно, виноват в этом был не он. Просто, получалось так, что жизнь, более-менее корректная со всеми остальными мужчинами, над ним, сучка, издевалась.

И тогда достигнув дна души своей, он оттолкнулся и обрёл свободу полёта. Свободу полёта каждый вечер. А затем ещё и каждое утро, а значит, и каждый день. Короче говоря, он выбрал опохмелку.

- Нужно пить не тогда, когда можно, а тогда, когда хочется, - сказал он. И календарь отбросил прошлое.

Регулярно на него накатывала грусть. Но она была такой романтичной, что даже радовала. Под радостную грусть, в сладком тумане принятого с утра он растерял трёх жен и трёх детей, но, не морочась, простил им это.

В довершение ко всему наш герой и денег не заработал, хотя судьба давала верный шанс. Он вроде бы начал, но вовремя вспомнил, что поэтам деньги не нужны, ибо важнее свобода полёта. Тем временем из календаря получился холмик.

Смеют ли обижаться на всё это жены и дети? Что эти дети знают о его жизни? Что эти жены смыслят в его поэзии? Чего стоят все их переживания по сравнению с утренней бутылочкой пива, по сравнению со свободой его полёта в чарующую бездну одиночества?

ВЕЧНОЕ ДЕТСТВО

            Больше всех на свете он любил свою собаку, ибо в превосходстве над ней был уверен. К тому же, она была единственным существом, которое никогда его не упрекало. За это он платил обожанием и создавал мифы, присваивая в них пёсику такие героические качества, какими с удовольствием обладал бы каждый.

Мифологизировал он и друзей прошлых лет, с которыми жизнь географически развела. В минуты хорошего настроения он начинал рассказывать подробные истории, где его друзья были фантастически смелы, сильны, креативны и изящно циничны. А рядом, конечно, стоял он такой же. По малости жизненного опыта он не знал, что изящный цинизм терпим лишь на стадии полового созревания да в голливудском кино.

Людям было понятно, что собака и друзья олицетворяют его мечту о собственном великолепии, и что мечта эта - способ психологической защиты в ужасном мире, где, в принципе, могут реально хрястнуть по морде.

Он ежеминутно выдумывал эрзац себя и всего мира, любил импровизировать и даже лицедействовать. При этом не задумывался, что у других фальшивые речи и фальшивое поведение вызывают такую же зубную боль, какую у него вызывает фальшивое пение. Но если другие не петь могли, то без собственной выдумки-фальши он не мог дышать.

В ответ на фантазии у разных людей появлялось желание влепить пенделя. Сдерживало их лишь понимание того, что врёт он бескорыстно. И, всё же, порой люди срывались и рычали. От человечьего неприятия он лицом и телом являл чёрную скорбь и, картинно ссутулившись, высокохудожественно замыкался в себе.

Так и жил он, не подавая никому надежду на то, что детство его когда-нибудь закончится.

 

  В. Гриценко. Приключилось на Севере     скачать PDF-файл