Южный отряд ЭтноЭкспедиции - 2012 (Автор текста - С. Белоруссова)

Южный отряд этнографической экспедиции провел полевые работы на территории Нагайбакского района Челябинской области в составе руководителя ЭтноЭкспедиции А. В. Головнева, магистрантки Светланы Белоруссовой, аспиранта Вячеслава Печняка, магистрантки Анны Григорьевой, студентов Александр Титова, Дарьи Снигиревой и Тимофея Валова. Группа изучила такие поселки, как Фершампенуаз, Париж, Кассель, Остроленка.

Небольшая этнокультурная общность нагайбаков (около 9 тысяч человек), проживающих на Южном Урале, сумела сохранить свою уникальную культуру, несмотря на целый каскад испытаний советского режима: репрессии против казачества, разрушение церквей, коллективизацию. К середине XX в. национальность «нагайбак» была упразднена и вплоть до начала 1990-х гг. в паспорте нагайбака значилось «татарин». Проблема «татарскости» по сей день волнует нагайбаков. «Меня зовут Надежда Павловна, фамилия у меня Фирсова, какая я татарка?» — замечает жительница с. Фершампенуаз. Однако эти же сложности помогли нагайбакам более чутко отнестись к своей идентичности и сохранить собственную культуру, в отличие от других общностей, которым суждено было затеряться в проекте «советского народа».

         Нагайбаки разнородны по своим этническим корням. Нагайбакскими фамилиями считаются как чисто русские (Васильевы, Григорьевы, Алексеевы, Федоровы), так и исконно татарские (Юзкины, Ишмекеевы, Маметьевы, Ишменевы). Судя по всему, нагайбакская этнокультурная общность сложилась относительно недавно, с момента переселения из башкирских земель на Южный Урал в 1842 г., благодаря своей сословной (казачьей) обособленности и локализованности (в пределах Новой линии Оренбургского казачьего войска).

Синтез тюркоязычности с православием и казачьей сословностью, а также заметное увеличение внимания к православной культуре (в двух нагайбакских селах, Остроленке и Париже, строятся храмы на средства селян) не повлекли отказа от языческих традиций. Наиболее устойчивым нагайбакским обрядом является Аш биру (Большие поминки), состоящий в жертвоприношении в знак поминовения умершего родственника. Еще одним исконно нагайбакским ритуалом считается «баня для покойников» в ночь на Чистый Четверг в Страстную неделю. Подобные языческие обряды вызывают осуждение со стороны православного батюшки, который грозиться отстранить прихожан от причастия, но нагайбаки стоически воспринимают критику, не отступая от традиций предков.

Потомственные казаки-нагайбаки считают себя трудолюбивыми и зажиточными хозяевами (по статистике, нагайбаки лидируют среди народов Челябинской области по доле предпринимателей, около 8 %). Издавна с. Остроленка слыло наиболее крепким нагайбакским селом. В прошлом здесь располагался основной офицерский состав казаков, а сегодняшняя близость федеральной автомобильной трассы позволяет остроленцам использовать экономически выгодные позиции. Ныне в селе Остроленка всего один заброшенный дом, а стоимость жилья не уступает городским расценкам. Остроленцы чутко реагируют на конкуренцию иных этнокультурных групп, например русских или казахов. Это порождает своего рода нагайбакский этнический «протекционизм» и хозяйственно-культурную автономность их группы.

Ослабление советского режима в середине 1980-х гг. пробудило у нагайбаков интерес к ревитализации своих традиций. За несколько лет были созданы музеи, фольклорные коллективы, дом ремесел и т. д. Нагайбаки решили «восстановить историческую справедливость» и обратились с просьбой об их признании коренным малочисленным народом. Инициатива этого проекта принадлежала выдающемуся подвижнику нагайбакской культуры, основателю и директору музея пос. Фершампенуаз Алексею Михайловичу Маметьеву. Он активно «наводил мосты» с учеными, политиками, активистами, действовавшими в годы Перестройки на поприще этнокультурных движений и межнациональных отношений. Как отмечает Р. А. Сидорина, ключевым событием в деле признания нагайбаков было письмо в Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая: «Главное слово в этом письме было “самоидентификация”. В ответе академического института отмечалось: “Если люди считают себя нагайбакаки, пусть они ими будут”». Эта переписка была решающей в деле признания нагайбаков, и несколько лет спустя, 18 июня 1993 г., нагайбаки были включены в «перечень коренных малочисленных народов РФ».

На сегодняшний день нагайбаки, как и другие народы, сталкиваются с вызовами бурной интернационализации и глобализации. Наиболее уязвимой частью культуры нагайбаков является язык. Из-за недостатка бытового общения, отсутствия нагайбакской литературы и собственного алфавита, язык находится на грани вымирания, что в дальнейшем может привести к естественному обрусению. Нагайбакское казачье движение также переживает свой упадок из-за общей социальной нереализованности казаков[1]. Активисты казачьего движения отмечают, что отсутствие достойного атамана, недостаток адекватных функций казачества, адаптированных к сегодняшнему дню, ставит под сомнение актуальность современного казачьего движения и вызывает скептические оценки у окружающих.

О героическом прошлом казаков-нагайбаков напомнило празднование 200-летия победы в Отечественной войне 1812 г. Нагайбаки считают этот праздник своим, вспоминая не только о героических подвигах казаков, но и подчеркивая символику наименований нагайбакских сел, которые совпадают с местами ключевых побед русской армии М. И. Кутузова. Неудивительно, что одно из самых ярких празднований 200-летия победы на Бородинском сражении прошло в нагайбакском селе со звучным названием «Париж». Нагайбаки-парижане подчеркивают свою лепту в победе над Наполеоном: «Не секрет, что наши нагайбаки всегда шли самыми первыми в бой. Сам Наполеон говорил: “Мне бы этих казачков, я бы весь мир взял!”». «Знаменитое французское кафе “Бистро” создали нагайбаки. Они врывались прямо на лошадях в кафе и на ломаном русском языке говорили “Бистро-бистро, налей-ка чаю!”», — поясняет коренная нагайбачка. Убежденность в решающей роли нагайбаков в победе в Отечественной войне побудила их осенью 2012 г. отправиться в европейские города, от которых произошли названия их родных сел — Париж, Фершампенуаз, Кассель, Остроленка и Арси. Главная цель поездки — «побрататься» с жителями городов-омонимов, найти затерянных родственников среди жителей Европы. «Если наши казачки там были, неужели они не наследили?», — задается вопросом жительница села Фершампенуаз. По данному сюжету было проведено исследование С. Белоруссовой, по результатам которого планируется создание документального фильма о нагайбаках в Европе.

Участники путешествовали по следам своих предков «с национальными песнями под гармошку». Этот проект деятельные нагайбаки рассматривают как шаг к дальнейшему развитию своей этнокультурной общности. Они сожалеют, что на сегодняшний день «зажаты в своем селе», малоизвестны за пределами Челябинской области, и стремятся расширить круг общения, заявить о своей уникальности во всем мире.

Тур, в котором участвовало 22 жителя Нагайбакского района, продолжался в течение недели. Группа посетила Польшу (г. Остроленка), Германию (Берлин, Кассель) и Францию (Париж, Фершампенуаз, Арси). Для антропологии путешествий эта поездка представляет очевидный интерес, поскольку представляет собой эксперимент пересечения границы «своего и чужого» и контакта разных культур. Нагайбаки заново исследовали территории, которые были освоены их предками 200 лет назад. Они надеялись на теплый прием европейцев, поскольку в их самосознании эти территории были почти «своими».

В ходе тура нагайбаки рассказывали о себе местным жителям: библиотекарям, продавцам, милиционерам, пограничникам. Незнание европейских языков не являлось проблемой для нагайбаков: иногда они активировали свою тюркскую идентичность и пытались найти «общий язык» с иммигрантами (главным образом, турками), беседуя с ними на нагайбакском языке. Они представляли свою культуру не столько посредством разговорного общения, сколько через костюмы и народные песни. Нагайбаки в национальных одеждах вызвали благорасположение и заинтересованность со стороны местных жителей: мэр города Арси был настолько растроган, что расцеловал двух нагайбачек. Жители европейских городов узнавали казачью форму и обращались с вопросом: «Cosaque?» [«казак» – фр.] и просьбой с ними сфотографироваться.

В двух городах (г. Арси и г. Кассель) нагайбакам был устроен радушный прием; в г. Остроленка местные жители не поняли их намерений; во всех случаях нагайбаки, по их собственным оценкам, чувствовали себя гостями из «чужого мира». Из-за этого некоторые нагайбаки стеснялись выходить на улицы западных городов в народных одеждах (в национальные платья нарядились две нагайбачки, а в казачью форму один нагайбак) и петь народные песни из-за боязни, что «европейцы их могут не понять». Самой важной частью поездки для нагайбаков стала случайная их встреча с 89-летним жителем французского города Фершампенуаз, который обратил внимание на казачью форму нагайбака. Оказалось, что в прошлом француз работал в Челябинской области, а затем состоял в переписке с выдающимся деятелем нагайбакской культуры А.М. Маметьевым. Эта встреча привела в искренний восторг путешественников и самого француза и, по общему мнению, стала самой яркой страницей тура.

Примечательно, что нагайбакам приглянулись те европейские города, в которых к ним был проявлен интерес. Легендарный Париж, в который так стремились жители одноименного села, остался холоден к уникальной нагайбакской культуры, и вызвал разочарование путешественников. Нагайбаки отметили, что их Эйфелева башня (малая копия французского оригинала) «не хуже» и в своих впечатлениях чаще отмечали не мегаполис Париж, а малые города – Фершампенуаз, Арси и Кассель. 

В какой-то мере проект «Из Парижа в Париж» напоминает паломничество, поскольку нагайбаки посетили места происхождения названий своих сел и повторили пути своих далеких предков-казаков. Несмотря на то, что не все ожидания сбылись, деятельные нагайбаки считают тур лишь прологом к дальнейшему знакомству со знаковым для них пространством, что имеет немаловажное значение для их идентичности и активации этнокультурного наследия.

 Фотографии Южного отряда ЭтноЭкспедиции Вы можете посмотреть здесь